Разобрали выставку «Засушенному — верить» в Музее Ижевска. Весенний утренний свет прочертил отраженный в стекле силуэт вышки над фотографиями сандармохских раccтрельных ям и лицом поэта Кузебая Герда, yбитого за отстаивание своего языка. Тогда обвинение звучало как национализм, его именем сейчас назван национальный музей.
Этикетки в этнографической его части начинаются с удмуртского языка, он жив, на нем разговаривают современные люди. «Ни одного дня не проработала я на советскую власть», — услышала я пересказанные гордые слова бабушки. Четыре женщины рассказали, сколько всего передали им бабушки на удмуртском. Каждый раз в археологическом отделе любого музея я боюсь роскошных секвенций стрел и ловко колотых орудий, тут выдохнула от остроты и верного показа наконечников, которые, особенно сегодня, не мастерство, а смeртоносность. Мощный постдок «Деликатес» Центра современной драматургии и режиссуры, который в 2018-м добирался до длинного списка «Золотой маски». Ижевские уголовные хроники, и самый сильный момент оказался в конце, — мы поднимаемся из кресел, актеры возвращаются в начало, жизнь с впаянным в быт и систему координат насилием не закончить занавесом. Очень в этот раз я разглядела интеллектуальную ижевскую жизнь как способ современного сопротивления и разговора. Смонтировали «Почему я человек», покажу отдельно. Сегодня уже вышла из воркутинсклго поезда, скоро Тотьма и новый монтаж истории людей и трав.
Надя Пантюлина
