Павел Степанович Богословский

Lythrum salicaria, дербенник иволистный, или плакун-трава.
Фотография Кирилла Логинова.

Выставка «Засушенному — верить» начала свое путешествие в гостеприимной Пермской художественной галерее (3D-панорама выставки на сайте галереи). Сразу после голландских натюрмортов и жанровых сцен XVIII века, в которых из предметов-символов складываются тексты, начинается зал историй Пермской земли. Мы сложили эти истории из листов гербария Пермского университета, их отобрала Елена Ефимик, доцент кафедры ботаники и генетики растений, и материалов, собранных отозвавшимися пермяками, подробнее о которых написано в полном перечне участников. Историю Павла Богословского подготовила Светлана Караваева, сотрудник учебно-научной лаборатории теоретической и прикладной фольклористики филологического факультета Пермского университета. Фотографии из Государственного архива Пермского края прислала главный археограф Жанна Надымова.

В стране СССР, объявленной государством рабочих и крестьян, нельзя было изучать экономическую историю крестьянства, потому что это неминуемо привело бы к необходимости произносить слова о его уничтожении. Описывать жизнь, собирать традиции и язык можно было только избранным образом. Поэтому в этнографических отделах музеев сложился образ крестьянина, жизнь которого — свадьбы и домашние дела.

Эта история об этнографе и фолклористе, — человеке, который вопреки официальным запретам собирал слова и образы, в которых отражаются представления людей о мире вокруг, — то, что сегодня мы называем нашим нематериальным наследием. Рядом лист гербария с плакун-травой, название которой связано с традициями поминания, ожидания, скорби, — вырастает она на крови и слезах, «на обидящем месте».

Павел Степанович Богословский (1890 – 1966)

На Земле не так много растений, которые способны выживать в любых условиях. Особенно страдают они при пересадке. Не то человек. Он может адаптироваться, казалось бы, к любым почвам и климатам. Правда, не всякий при этом остаётся собой.

Павел Степанович Богословский родился в большой семье на севере Прикамья, в селе Веретия (Веретье) Соликамского уезда Пермской губернии,
17 (29) июня 1890 года. Дед его был соратником Серафима Саровского. Отец
и мать служили учителями в сельской школе (отец впоследствии принял священнический сан).

В автобиографическом романе «Университетская история» страницы, описывающие детство героя, Бориса Шуринского, то полны публицистического пафоса, то пронзительно лиричны. «Неистощимо богатый, но и темный был край Шуринских. Много о нем знал и говорили в домике старого учителя. Кругом раскинулись необозримые лесные пространства, усеянные скалистыми вершинами горного хребта и разорванные хрустальными холодными ручьями и горными стремительными речками. Богатейшие залежи железных руд, золотые россыпи, чудные самоцветы, драгоценные породы – вот чем богат был край. А родное село стояло на берегу могучей Ирмы, одного из притоков Волги-матушки.

Но много нужды, темноты было кругом. Поблизости несколько волостей были заселены с древних времен финскими народностями. Забитые, загнанные нуждой, бескультурные «инородцы», как их называли, жили в глухих лесных деревушках, в грязных курных избах, из-за бездорожья пользовались зимой
и летом волокушами. Спаиваемые кулаками и разного рода предпринимателями, изнуренные непосильным трудом и бесправьем, болели туберкулезом, трахомой, ревматизмом, работая на промышленников-богатеев в ледяной воде и в трескучие морозы, обмораживали ноги в лыковых лаптях,
в холщевых онучах, холодных понитках и азямах. Грамотных «инородцев» почти не было, школы только-только заводились, но работать в них никто
не хотел. Разве спившийся совсем забулдыга дьякон или выгнанный за неспособность к какой-нибудь другой работе канцелярист. Было холодно, грязно, темно… и страшно было губить жизнь, молодость в такой обстановке, под угрозой всякого надругательства со стороны пьяного держиморды урядника или бородатого богатея старшины, державшего в своем кулачище всю волость…».

Благодаря мудрым родителям, дети Богословских получили не только хорошее образование, но и научились уважать народную культуру, творчество, обрели исследовательские навыки. Вот ещё один отрывок из «Университетской истории»: «Детям своим Петр Иванович (отец семейства – С.К.) постоянно внушал, что знать свой край, просвещать его должен каждый грамотный человек. С ранних лет молодёжь уже затягивалась в работу отца, помогала ему переписывать заметки, собирать породы, целые дни проводила
с ним на старых городищах, в собирании черепков или слушала вместе
с отцом и матерью рассказы стариков, занимательные сказки и старинные песни… Часто по вечерам зимой или в тихую праздничную погоду на реке или сенокосе после работы, раскинувшись на пышной копне чудесного ароматного свежего сена, распевала вся семья Шуринских эти песни старины,
то протяжные проголосные, то веселые плясовые… Это был целый хор молодых свежих звонких голосов, поддерживаемый и руководимый могучим басом Петра Ивановича. Слушали это хоровое пение знакомые и крестьяне
и не могли развалиться. За душу трогало оно, шевелило сердце, будило скрытые силы и звало далеко на простор, по течению полноводной Ирмы…».

Поскольку Богословские – потомственные священники, Павел Степанович учится сначала в Соликамском духовном училище, а затем в Пермской духовной семинарии. Но интересы его лежат в другой сфере, и жизнь круто меняется: юноша поступает в Петербургский университет. В 1913 году заканчивает полный курс, а в 1916 становится одним из преподавателей историко-филологического факультета только что открывшегося Пермского университета.

В университете П. С. Богословский занимается литературоведением, краеведением, этнографией и фольклором. В июне 1917 года первая комплексная экспедиция (фольклор, диалектология, этнография) отправляется на север, к Чердыни. В путевом очерке Богословский эмоционально описывает ход экспедиции и это, к сожалению, единственное, что осталось: уникальные материалы были утрачены во время последующих исторических событий. Есть в очерке эпизод, который наверняка вспомнился Павлу Степановичу позже,
в 30-е годы. Вслед за проводником Егорычем члены экспедиции «решили подняться на один из камней».

«На вершине оказались люди. Строили пожарную вышку и рядом сторожку. Строители – военнопленные австрийцы в своих зеленоватых потрепанных мундирах. Ещё минута – и наш Бадаев завел перекрестный немецкий разговор о знакомых ему близких местах. [Бадаев – болгарин, бывал в Альпах – С.К.]

– Ишь ты! – снова, как-то странно улыбаясь произнёс Егорыч и потянулся к конвоиру с своим шепотом.

На обратном пути Бадаеву пришлось вынести от «экспедиторов» атаку за свою неосторожность: подозрительный плут Егорыч нам решительно уже не нравился. Он теперь как-то загадочно хмурился, молчал и шел далеко впереди».

Проводник завел исследователей в глухую кержацкую (староверскую) деревню, где они чуть не погибли, поскольку их приняли за немецких шпионов…

В судьбе П. С. Богословского много внутренних рифм, созвучий, переплетений и резких обрывов. Впрочем, мало кто из его современников мог бы похвастаться плавным течением жизни.

Деревушка, где он родился, впервые упомянута в письменных источниках
XVII века. Сейчас это район бывшего железнодорожного вокзала крупного промышленного города Березники. Слово «веретье» даётся в словарях
с пометкой «устаревшее» и означает сухую возвышенность (гряду) среди болот, поймы или прибрежной низины. А неподалёку располагалось село, где
в молодости учительствовали родители Павла Степановича. Имя села – Лёнва – связано и с водой (-ва), и с растением (льном). Название это поэтично расшифровывают так: «река, текущая среди полей льна» или «река, голубая, как цветы льна». В 1932 году село тоже стало частью города Березники, а затем, в 1952 году, после строительства Камского водохранилища, ушло под воду. Остался от села островок (веретье!) с руинами Свято-Троицкой церкви…

Как и в европейской части России, на Урале самыми обыденными травами можно считать сныть, хвощ полевой и дикую редьку. «На подножном корму», на дикоросах росли многие поколения. С ранней весны в наших краях, как только пробивалась первая зелень, ребятня тащила её в рот: молодые побеги сосны, кислица, гондыш (гонобобель), дикая редька, стебли молодой травы, цветы медуницы… Хозяйки знали множество рецептов «даровОй» и здорОвой еды. Молодой полевой хвощ – пИстики – до сих пор любимое лакомство
в Пермском крае. Его даже на зиму заготавливают. Особенно хороши пироги
и селянка (яичница с молоком и пистиками). Сныть идёт и в щи, и в пироги, и в салаты.

А по берегам рек и речушек растёт плакун-трава – удивительное растение, которое называют ещё богородицыной травкой. Говорят, выросла она из слёз Богородицы, пролитых во время крестных мук Христа. А может быть, это слёзы по затопленным деревням, по загубленным жизням… Не зря «кровит» родовое латинское имя плакун-травы Lythrum, поскольку происходит от греческого
и означает «пролитая свернувшаяся кровь».

В Пермском университете П. С. Богословский занимается литературоведением, краеведением, этнографией и фольклором.
В июне 1917 года первая экспедиция отправляется на север, к Чердыни.
В путевом очерке Богословский эмоционально описывает ход экспедиции
и это, к сожалению, единственное, что осталось: уникальные материалы были утрачены во время последующих исторических событий.

В 1923 году П. С. Богословский создаёт при университете Кружок по изучению Северного края (КИСК), куда входят наряду с учёными разных специальностей – биологом А. Г. Генкелем, антропологом В. П. Ансеровым, историком
А. А. Савичем, экономистом М. И. Альтшуллером и др. – студенты, главным образом, из семинарии Богословского. Интереснейшие научные доклады, издание в течение 1920-х годов «Пермского краеведческого сборника», разработка методологии научно-краеведческой работы, просветительская деятельность, работа в Пермском Научном музее, заведование кафедрой русской литературы… И одновременно с этим – невосполнимые потери (ушли из жизни А. Г. Генкель и А. А. Кирпищикова), яростные дискуссии с противниками, не только научные. «Идеологические выводы» о том, что краеведческая работа не нужна и вредна, поскольку всё «старое и замшелое, ветхое и дремучее» должно остаться в прошлом, в провинции делались руководством к действию. В 1932 г. П. С. Богословский был переведён
в Московский центральный научно-исследовательский институт методов краеведческой работы и Центральное бюро краеведения, чтобы предотвратить преследования. Но избежать их не удалось.

В 1935 году Богословский арестован по обвинению в контрреволюционной деятельности и отправлен в Карагандинский исправительно-трудовой лагерь. Управление КарЛАГа находилось в п. Долинка. Это центр Долинской волости
с 1909 года в урочище Коныртобе, основано немцами с Поволжья – из Самары
и Саратова. Между собой переселенцы называли территорию «Гнаденфельд»
(das dnӓdig Feld) – «милостивая, благосклонная к людям долина, поле». Отсюда русское – Долинское, Долинка. Милостивой эта территория, разумеется, уже не была. Но учёный остаётся учёным даже в заключении. Во-первых, идёт работа над рукописью романа «Университетская история» (1935-1936 год).
Это был способ сохранить себя: погрузиться в воспоминания, восстановить череду событий, ещё раз пережить лучшие моменты жизни. Во-вторых, начинаются наблюдения над тем, что доступно: погода, почвы, растения.
П. С. Богословский руководит (!) Музеем полупустынно-степной части Центрального Казахстана, затем работает метеорологом в КарЛАГе.
К сожалению, сведения об этом периоде его жизни скупы и не изучены.

В 1940 году, после освобождения, Богословский остаётся в Караганде, вплоть до заведует кафедрой языка и литературы в Карагандинском учительском институте. Сейчас это второй в Казахстане университет – Карагандинский государственный университет им. Е. А. Букетова. То, что учёный не был сломлен и оставался в хорошей интеллектуальной форме, может засвидетельствовать его докторская диссертация «Сборник Кирши Данилова
в связи с проблемой эпической традиции», которая утверждала уральское, а не сибирское происхождение знаменитой рукописи. Однако по понятным причинам диссертация осталась незащищенной.

И снова жизнь рифмует прошлое и настоящее. П. С. Богословский возвращается в Пермь, где снова заведует кафедрой русской литературы на историко-филологическом факультете университета, но недолго, в течение 1947 – 1948 годов, и вскоре вынужден был оставить университет, до конца жизни продолжая исследовательскую и архивную работу, но уже в Москве.

Наследие П. С. Богословского обладает большой научной ценностью,
во многом остаются актуальными его методологические разработки, чрезвычайный интерес представляет всё, что связано со становлением Пермского университета, историей науки на Урале. Личный архив
П. С. Богословского находится в Пушкинском Доме (Институт русской литературы) РАН, личный фонд семьи Богословских – в Государственном архиве Пермского края.

Светлана Караваева, сотрудник учебно-научной лаборатории теоретической и прикладной фольклористики филологического факультета Пермского университета.
Фотографии из Государственного архива Пермского края прислала главный археограф Жанна Надымова.

Выставка «Засушенному — верить» в Пермской художественной галерее