В 60-х годах Владимир Николаевич Вехов (ботаник Московского университета) изучал растения на полуострове Киндо в окрестностях Беломорской биологической станции МГУ, в том числе и заносные.
В 2000 году на журнале «Химия и жизнь» вышла статья кандидата биологических наук Д. Д. Соколова.
Предлагаем небольшой отрывок из нее:
<…> Надо сказать, что в Северной Карелии – стране таежных лесов, болот и озер – почти все естественные луга сосредоточены вдоль морского берега, а прочие луга обязаны своим появлением, как правило, деятельности человека. Не был исключением и этот случай: рядом с лужайками около Ершовских озер до сих пор можно видеть остатки нескольких разрушенных бараков. Брошенными и разрушенными они были уже в 60-е годы, когда ботаники впервые изучили лужайки и с удивлением нашли полдюжины видов растений, которые до них в Карелии никто не встречал.
Вообще-то рядом с человеческим жильем часто удается отыскать экзотические виды. Это могут быть «ускользающие из культуры» декоративные, пищевые или полезные растения, а то и просто «непрошенные гости» – обычно сорняки. <…>
Почему среди заносных растений так много сорных – вполне понятно. В большинстве типов леса между разными видами все роли распределены, а значит, у новых претендентов практически нет шансов закрепиться на той же жилплощади. Кстати, если какому-то чужаку все-таки удается получить «путевку в жизнь» в сообществе, которое прежде неплохо обходилось без него, это ведет, как правило, к коренной перестройке всего сообщества, и часть исконных видов может резко сократить численность и даже вовсе покинуть его.
А вот растения, найденные около Ершовских озер, тем и интересны, что это, по сути, не сорняки. Одна из самых загадочных находок ботаников – чина Гмелина (Lathyrus gmelinii). <…> Ни в Карелии, на в Подмосковье это растение не встречается. Оно характерно для лесов, опушек, лужаек и субальпийских лугов Южного и Среднего Урала, Южной Сибири и гор Средней Азии.
Другое интересное растение, которое нашел В. Н. Вехов на лужайках около Ершовских озер, – белый люпиновый клевер (Lupinaster albus). Он отличается от знакомых нам клеверов тем, что листья у него не с тремя, а с пятью листочками. <…> Люпиновый клевер, – интересен для нас тем, что наибольшее число его видов сосредоточено в Северной Азии и Северной Америке. Лишь немногие представители этого рода заходят в Европу, и экземпляр белого люпинового клевера, обнаруженный в окрестностях ББС, стал первой находкой люпиновых клеверов в северо-западной части Европы. А вообще-то такие растения обычны для юга Западной Сибири, Южного и Среднего Урала, где они растут в березовых и светлохвойных лесах, на их опушках и на лугах.
Не будем перечислять все диковинки, найденные ботаниками на небольшом пятачке возле полуразрушенных бараков, а подумаем лучше о том, почему эти растения не удается обнаружить в современных карельских деревнях и селах, на лужайках около рыбацких изб, словом, там, где сейчас живут люди. Почему, наконец, их нет вдоль железнодорожной ветки Петербург – Мурманск, которая, по общему мнению, является солидным источником пополнения флоры этого северного края?
Ботаники понимали, что ключ к этой загадке может дать история полуразрушенных бараков, и занялись расспросами старожилов Беломорской биостанции. От них-то исследователи и узнали, что в 30–40-е годы в этих бараках жили заключенные-лесорубы, которые заготавливали лес на полуострове Киндо.
Набор заносных растений, что встречаются на данной территории, зависит от ее хозяйственных связей, а потому напрашивается вывод: таких хозяйственных связей, какие были у лесорубов с Ершовских озер, сейчас у Северной Карелии нет. Внимательный анализ районов естественного распространения экзотических растений с лужаек показал, что вместе они встречаются, пожалуй, только на Южном Урале и в Западной Сибири. Более того, по сообщению нашего коллеги из Екатеринбурга Д. А. Моисеева, нетрудно представить себе светлый лес или опушку на Южном Урале, где все эти виды растут вместе.
Дальше остается только гадать, что послужило причиной заноса растений: может быть, из уральского лагеря в Карелию перевели группу заключенных и в числе прочего на полуостров Киндо попало сено, заготовленное на Урале. Но о таких подробностях полувековой давности никаких документальных свидетельств или воспоминаний очевидцев у нас нет. Выходит, иногда растения могут хранить память лучше, чем люди…
И действительно, растения – свидетели вполне надежные, особенно когда их показания не противоречат друг другу, а, напротив, помогают уточнить гипотезу, как это было в случае растений с лужаек у Ершовских озер. Но как долго могут прожить эти пришельцы в чуждой им природной среде? <…>
Но каково же было наше удивление, когда нам все же удалось пополнить список раритетов, составленный в 1960-е годы! Особенно приятно было обнаружить вейник притупленный (Calamagrostis obtusata, семейство злаки) – растение, которое до нас в Карелии никто не находил. Забавно, что намудалось отыскать только один экземпляр этого вида. Да и нашли мы его не на лужайке, а в березняке рядом с одним из бараков, – вероятно, за последние десятилетия лужайка заросла. Вейник притупленный, как и редкости, найденные В. Н. Веховым, – не сорное растение. Оно характерно для светлых лесов Дальнего Востока, Сибири, Урала и северо-востока Европейской России. Эта находка стала еще одним подтверждением гипотезы о том, что необычные растения с лужаек около Ершовских озер – не просто собрание экзотических заносных видов. Географическое распространение этих видов и их экологические предпочтения во многом сходны. Мы еще раз убедились, что семена, проросшие когда-то на лужайках у бараков, прибыли сюда издалека и явно из восточных районов, возможно с Южного Урала. И как бы то ни было, вейник притупленный (возможно, тот самый экземпляр!) и некоторые другие виды смогли сохраниться здесь как минимум в течение полувека.
Чтобы еще раз проверить гипотезы, возникшие в связи с экзотическими находками, мы решили отыскать остатки других бараков в окрестностях полуострова Киндо. И они действительно нашлись, причем совсем близко – на заповедном острове Великий, который отделен от полуострова Киндо узким проливом – Великой Салмой – и находится уже не в Карелии, а в Мурманской области.
Если бы не подробные объяснения знатока Кандалакшского запоедника А. Н. Панарина, мне бы ни за что не удалось найти затерянную в лесу лужайку. Часть пути пришлось преодолеть по заросшей старой просеке «в одно дерево» шириной. Идти по ней нужно было очень внимательно, с компасом: случайный шаг в сторону – и просека терялась из виду. Но лужайка эта стоила сил, потраченных на ее поиски. Оказалось, что как раз ее-то и пропустили в 60-е годы В. Н. Вехов и Н.Е. Богданова, когда изучали флору этого участка Кандалакшского заповедника. Благодаря счастливой находке список растений острова удалось пополнить еще несколькими видами. Два из них, как оказалось, встречали в Мурманской области всего по одному разу – тоже как занесенные человеком растения. Но особенно приятно было обнаружить звездчатку жестколистную (Stellaria holostea) – растение, нехарактерное для таежной зоны, но тем не менее найденное нами у Ершовских озер. Растет оно, как правило, под пологом широколиственных лесов и вовсе не является сорняком.
Находки, о которых идет речь, убедили нас, что в 30-40-е годы пути заноса растений на западное побережье Белого моря отличались от современных; другим был и набор заносимых видов. Необычно и то, что многие из занесенных тогда растений никак не назовешь сорняками, они определенно попали в Карелию с Востока. Очевидно, мир сильно изменился за последние полвека, и новые семена этих экзотических растений на берега Белого моря не попадают. Поэтому неприметное растение вейник притупленный (в обиходе мы бы сказали: трава как трава, ничего особенного) и другие еще не исчезнувшие экзоты лужаек у Ершовских озер заслуживают внимания и, возможно, охраны. Ясно, что их потеря природе во вред не пойдет, но для нас они интересны как свидетельства собственной истории.
Итак, загадка, которая не давала покоя ботаникам, уже не кажется неразрешимой. Но самое интересное здесь все-таки то, что растения только кажутся прочно прикрепленными к почве. На самом деле они могут передвигаться быстрее иных животных и в кратчайшие сроки преодолевать огромные расстояния. Такие передвижения они совершают порой и без помощи человека – в этом им помогают перелетные птицы, ветра, и морские течения. Но человек заметно расширяет возможности миграций, заложенные в самих растениях, и работа натуралиста в природе иной раз становится похожей на труд детектива.<…>
Журнал «Химия и жизнь», №5, 2000 г., Стр. 48-51, «Рыбацкие истории» ботаника,
автор: Кандидат биологических наук Д. Д. Соколов.
